«Гадкий я»: Рецензия Киноафиши
Главный герой «Гадкого я» (в косвенных падежах у этого русского словосочетания появляется какой-то неисправимо фрейдистский привкус, но тут уж ничего не поделаешь: язык более велик и могуч, чем мы) на практике осуществляет мечту, которая сладко терзала Калигулу в знаменитой пьесе Альбера Камю, – он добывает с неба луну, причем не в виде некой банальной метафоры, а непосредственно и буквально. На этом, правда, сходство между Грю и саркастическим римским императором-конепоклонником заканчивается: недопатентованный 3D-злодей оказывается милейшим человеком, самозабвенно любящим маму и трех маленьких девочек, притом любящим вовсе не так, как мог бы мгновенно заподозрить излишне проницательный читатель. «Гадкий я», теснейшими узами – визуальными и тематическими – связанный с «Суперсемейкой», «Корпорацией монстров» и «Рататуем», все же рассчитан на чуть более младшую аудиторию (за исключением одного генерального кунштюка, о коем ниже), поэтому рискованные выводы из сюжетных ситуаций здесь вряд ли предусмотрены, хотя и не то чтобы уж вовсе невозможны. Тем не менее наряду с классическим «детским» черным юмором (при помощи чего лучше оттащить от ноги прицепившуюся маленькую девочку: посредством специальной команды, отпугивающего спрея или гвоздодера?) в «Гадком я» немало парадоксальных шуток, которые оценят зрители, уже слегка пожившие в этом самом нежилом из всех возможных миров: «Виноват, но эта книга была по злому умыслу случайно уничтожена». Речь, кстати, о сентиментальных рифмах про маму-кошку и трех котят, каковые рифмы не по-детски оцениваются с позиций художественной критики: «И это литература? Да я бы в два года лучше написал». Примерно так же работает и внутренний «киношный» юмор: «– Этот котенок похож на меня. – О чем ты говоришь? Это же котята. Любые совпадения с реальными лицами случайны». Словесными шутками профессиональная ирония, впрочем, не исчерпывается: персонаж по имени Вектор (бывший Виктор), который освежил собственный имидж при помощи легкого переименования, – плод подтрунивания над шпионскими киноавантюрами в бондовском вкусе и одновременно почти «пипцовой», только без непристойностей, пародии на супергероические комиксы.
Конечно же, весь этот юмористический багаж – лишь начинка для главной идеи. Последняя заключается в том, что равнодушную тиранию собственной матери можно преодолеть лишь искренней сыновней любовью, затем искренней отцовской любовью и – на протяжении всего основного и дополнительного времени – разнообразными подвигами на ниве добродетели. И тут авторы «Гадкого я» вольно или невольно вступают на совсем уж не детскую территорию, поскольку выставляют откровенную альтернативу хичкоковскому «Психо»: недаром фамилия управляющего Bank of Evil, монопольного заказчика внутри- и межпланетных злодейств, совпадает с фамилией Энтони Перкинса, сыгравшего в «Психо» верного маминого сына, не расстающегося с самодельной маминой мумией. Здесь, пожалуй, выходит история посильнее «Лебединого озера», отрывок из которого репетируют три разновозрастные юные грации, пока их любящий отчим приватизирует луну, в самом что ни на есть буквальном смысле кладя ее себе в карман.
Vlad Dracula