«Черная молния»: Рецензия Киноафиши
Вряд ли Максим Горький мог предположить в своих наиболее пламенных фантазиях, что спустя много десятков лет в синематографе будут показывать экранизацию его «Песни о буревестнике». Между тем режиссеры Александр Войтинский и Дмитрий Киселев, оперившиеся под могучими совиными крылами гиганта мысли и отца русского блокбастера Тимура Бекмамбетова, сняли именно вариацию на темы знаменитой горьковской мантры, а не просто перенесли на пленку свою упоительную страсть к дешевым американским комиксам. В самом деле, вспомним-ка: «Над седой равниной моря ветер тучи собирает. Между тучами и морем гордо реет Буревестник, черной молнии подобный. То крылом волны касаясь, то стрелой взмывая к тучам, он кричит, и – тучи слышат радость в смелом крике птицы». Уж не о молодом ли человеке по имени Дмитрий «Черная Молния» идет речь, рассекающем по воздуху на «Волге ГАЗ-21» (как проницательно отмечают сценаристы, том самом «гражданине, который хочет помочь в борьбе с организованной преступностью»)? Но читаем дальше: «Вот он носится, как демон, – гордый, черный демон бури, – и смеется, и рыдает… Он над тучами смеется, он от радости рыдает!» (экая, заметим попутно, находка для психиатра!). Не точно ли так же и наш герой, сидя в черной-черной «Волге» и полуприкрыв лицо черным-черным капюшоном, кружит в московском небе, рыдая о погибшем отце, смеясь над злодеями и не забывая при этом рекламировать «Европу Плюс», «Ментос» и водку «Русский стандарт»?
Более того, ведь и сама идея показать в кино простого русского сверхчеловека (на американский манер, но с восточнославянским бытовым гарниром) уходит корнями в жизненный проект Горького, который даже обликом своим отчаянно косил под Ницше и вдохновенно разводил на птичьих базарах отечественной словесности сверхсоколов и сверхбуревестников. Так что юноша Дмитрий – «шюстрий как шяйтан», по выражению колоритного «черного человека» (почти из «Моцарта и Сальери», только с сильным кавказским акцентом), – не просто троюродный племянник Бэтмена, Супермена и Человека-паука, позаимствовавший у этой пресвятой троицы ухватки, умения и аксессуары, но и горячечный буревестник русского кинокомикса, бессмысленного и беспощадного.
Ну а то, что этот кинокомикс – наш, родной, исконный, сермяжный, должно явствовать из восхитительной предыстории с нанокатализатором, который разработали советские романтики-шестидесятники (физики и лирики в одном флаконе, даром что прославляют в рифму и под гитару нанопродукт собственного изобретения), использовав… о да, конечно же – кристалл из образца лунного грунта. Если уж американские народные герои так или иначе связаны с инопланетными артефактами, то и русским народным героям отставать от них никак нельзя. Хотя определенное отставание авторам фильма скрыть все же несколько трудновато, особенно – учитывая смысловую насыщенность и отточенный, безупречный стиль диалогов, свидетельствующий о проникновении в самые глубины великого и могучего русского языка: «Давай сходим куда-нибудь. – Неожиданно… – Давай сходим неожиданно».
Vlad Dracula