«Последний дом слева»: Рецензия Киноафиши
Наследие еще даже не почившего от своих кошмаров Уэсли Эрла Крейвена, одного из главных концертмейстеров американского хоррора, уже зримо обретает вторую жизнь. В течение последних нескольких лет киномир наслаждался двойной реанимацией эпопеи «У холмов есть глаза», чье второе пришествие на экраны было зачато перебравшимся в Голливуд неутомимым французским мясником Александром Ажа. Теперь настала очередь крейвеновского дебюта «Последний дом слева», снятого в далеком 1972-м, когда будущий отец Фредди Крюгера до неузнаваемости изменил бергмановский «Девичий источник». Ремейк был поручен греческому режиссеру Деннису Илиадису, который благополучно сделал новую версию в ЮАР, – очевидно, потому, что в США снимать ужасы то ли чересчур дорого, то ли чересчур страшно. Вот ведь и Мартин Вайс, постановщик «У холмов есть глаза – 2», побоялся ехать в Нью-Мехико, где, собственно, и происходит действие этого милого полотна, а отправился устраивать свою веселую резню в Марокко.
Несмотря на могучую эпическую фамилию, Деннис Илиадис, на чьем счету до того числился лишь криминальный экшен с прекрасным названием Hardcore, не создал ничего величественного и монументального. Как это частенько водится в слэшерах, к мальчику-одуванчику, который курил одну лишь травку, наведываются гости (в данном случае две не слишком умные девицы), минут эдак пять-семь на экране почти ничего не происходит, а затем, словно по мановению волшебной палочки, начинается долгая затяжка «старого доброго ультранасилия», как любил говаривать герой «Заводного апельсина». Никакой, впрочем, новизны, иронического подтекста или даже элементарной изобретательности в «Последнем доме слева» не обнаруживается. Одни фигуранты этой компактной южноафриканской бойни скучно и монотонно режут и насилуют других фигурантов, потом – с вливанием свежей крови – стороны частично меняются ролями, но дело так и не приобретает хоть сколько-нибудь увлекательного оборота. Вдобавок и с логикой у авторов фильма некоторый непорядок: зачем, например, один из персонажей протяжно канючит пачку сигарет, если у него в мотеле есть первоклассная трава? и зачем злодеи, склоняясь над недобитыми жертвами, вдруг начинают зачитывать многочасовые лекции о слабости добра, пока их самих не убивают за этим бессмысленным занятием? Отдельной строкой, конечно, должно идти самопроизвольное воскресение (полу)трупа (никакой мистики, чистая фантазия сценаристов!), но здесь, вероятно, уже вступают в силу природные законы Южной Африки, серьезно, надо полагать, отличающиеся от природных законов в Северном полушарии. Впрочем, те, кто переживет сеанс одновременного членовредительства и досидит до самого финала, будут вознаграждены своего рода эстетическим сюрпризом – заключительным кадром, в котором камера под ироничную музыку Джона Мёрфи медленно и с известным упоением отъезжает от милого, почти пряничного домика, окруженного деревьями и скворечниками. Скворечники Деннису Илиадису даются определенно лучше, чем люди.
Vlad Dracula
