«Австралия»: Рецензия Киноафиши
Баз Лурманн снимает кино все реже и реже, готовится к съемкам все дольше и дольше, работает все основательней и основательней, фильмы же получаются… То есть до какого-то момента они еще получались, а вот с «Австралией» не задалось. Разумеется, и «Ромео + Джульетта», и «Мулен Руж!» были стопроцентным китчем, пестрым и крикливым, однако там была изюминка, был драйв, было, в конце концов, рельефное, энергичное своеобразие. За семь лет, истекших со времен «Мулен Руж!», Марк Энтони (таково его настоящее имя, данное не иначе как в честь Марка Антония) Лурманн, кажется, совершенно отказался от поползновений к яркой оригинальности. «Австралия» – четвертый фильм этого когда-то небесталанного постановщика – занудный, умильно-слезливый (с непременным в таких случаях юмором «для разрядки») и небрежно снятый блокбастер, растянутый почти на три часа, хотя режиссеру в данном случае едва ли что найдется сказать и на тридцать минут.
Поскольку драматургия «Австралии» безбожно фальшивит, беря то слишком напыщенно-героические, то слишком жалостливо-плаксивые ноты, фильм оказывается карикатурой на собственный сюжет: храбрый картонный ковбой при помощи вездесущего колдуна-аборигена (который, словно волшебный рояль в кустах, появляется при любом сценарном затруднении) побеждает картонного злодея и получает за это патетичное сердце владелицы поместья в исполнении Николь Кидман. Впрочем, самую большую проблему представляет мальчик, от чьего лица ведется повествование: когда в десятый раз дитя, нагло требующее зрительского сострадания, произносит коронную фразу «Миссис Босс, я зову тебя песней», к горлу начинает подкатывать тошнота. Разумеется, понятно, что Марк Антоний Лурманн почувствовал себя эдаким Вилли Вонкой и каждый кадр покрывает обильными слоями мармелада и сахарной пудры, однако иногда не мешало бы и меру знать, в противном (очень противном) случае добрый кондитер, злоупотребляющий пением шедевральных строчек вроде «Мечты вправду сбываются», с легкостью превращается в кариозного монстра из давнишнего зубочистного рекламного ролика.
Под стать сценарию и манера съемки. Австралия у Лурманна снята совершенно открыточно – так, как снимают для туристов в видеопутеводителях. Единственное отличие заключается здесь в том, что Марк Антоний по-прежнему (хотя и не столь навязчиво, как в «Мулен Руж!») практикует сверхбыстрые полеты камеры над пейзажами и декорациями, подчеркивая чрезмерно шустрой «картинкой» истеричность повествования. В «Австралии», несмотря на аборигенско-колдовские акценты, нет и следа той пронизывающей магической медитации, в ауре которой снимают свой континент большинство лучших австралийских режиссеров: достаточно даже чисто визуально сравнить лурманновский опус с «Последней волной» Питера Уира или «Кроличьей изгородью» Филлипа Нойса, чтобы прочувствовать разницу.
Уповая, видимо, на быстроту действия, Лурманн снимает неряшливо и с нарушениями логики. Когда злодеи поджигают землю и гонят скот к обрыву, дело происходит незадолго до полуночи, но уже в следующем кадре, то есть через несколько минут экранного времени, мы видим погожий солнечный денек, а неразумная говядина, напуганная огнем, мчится к тому же самому обрыву уже под палящими лучами полдневного светила. Доброго и честного пьяницу Флинна на похоронах называют «джентльменом», что звучит весьма странно: в консервативном высшем обществе Соединенного Королевства в первой половине прошлого века слово «джентльмен» еще обозначало сословную принадлежность, а вовсе не совокупность душевных качеств. Впрочем, «Герцогиня» Сола Дибба гораздо больше отличилась в данном отношении: когда в конце XVIII столетия навстречу толпе грязных, грубых и невежественных оборванцев выходит кокетливое аристократическое существо и начинает речь с обращения «Леди и джентльмены!», это заставляет серьезно усомниться в исторических познаниях господ кинематографистов. Или, лучше сказать, товарищей кинематографистов, поскольку господам все же не пристало игнорировать нюансы – главную отраду в нашем наиотраднейшем из миров.
Единственная вещь, которая несомненно удалась создателям «Австралии», – наряды Николь Кидман. Ее розовое платье с цветами и птицами одно взаправду радует глаз, уставший от подвигов, патетики и всего этого понарошечного шума, поднятого исключительно с целью выжать из зрителя побольше вздохов, слез, долларов и евро.
Vlad Dracula