«Вавилон н.э.»: Рецензия Киноафиши
Чрезвычайно велико искушение сравнить «Вавилон н. э.» (именно в таком русском написании это название смотрится особенно чудесно на постерах солидных размеров) с «Детьми человеческими» (Children of Men) Альфонсо Куарона, благо сюжет взаправду уж очень похож. Однако создатели «Вавилона н. э.» подпитывали свой воспаленный мозг явно из более мощных источников, нежели куароновская марихуана – символ «поколения цветов» и свойственного данному поколению расслабленного прекраснодушия. Впрочем, перед тем как приступить к более детальному анатомированию этого гимна ЛСД и новейшим синтетическим галлюциногенам, следует сделать одно важное пояснение.
Дело в том, что уже второе десятилетие во Франции процветает школа романистики, несколько лет назад весьма удачно окрещенная книжным критиком «Афиши» Львом Данилкиным как «разматыватели бубу» («Торопливо, двумя-тремя рывками я размотал ее бубу. Ее груди внезапно вынырнули из складок ткани, упругие и выпуклые, как торпеды. Я стал жадно целовать ее курчавый, терпко пахнущий лобок» – достойное кредо столь незабвенной прозы). Целая когорта крайне популярных писателей – Жан-Кристоф Гранже, Морис Дантек, в значительно меньшей степени Жан-Юг Оппель и др. – занимается исключительно тем, что пытается втиснуть в каждый квадратный сантиметр листа максимум самых кровавых и самых несбыточных извращений («Я как раз один из патологически воинственных интеллектуалов, которые никогда больше не согласятся, чтобы шушуканья на конференциях заглушали вопли и стоны» – это Дантек о самом себе), уснащая их такими запредельными религиозными, мистическими, фантастическими и т. п. подробностями, что у бедного читателя голова идет кругом, как если бы его, читателя, с четвертой попытки все-таки гильотинировали, а голова, промахнувшись мимо корзины, возьми да и покатись куда остекленевшие глаза глядят. «Женщина держала в одной руке большой стальной шланг, в другой – электронож, который она протянула мужчине. Тот медленно мастурбировал над лицом жертвы. Оба были в черных венецианских масках. Женщина начала кричать задолго до того, как мужчина отрезал ей сосок. Потом он рассек ей уголки губ. Убийцы выкололи ей глаза, и мужчина кончил в одну из пустых орбит, потом они стали лихорадочно мазать себя ее кровью и начали совокупляться на полу рядом с трупом» (все тот же Дантек – и тоже, вероятно, о себе). Разумеется, подобная мешанина из перверсивного триллера, генетического хоррора и сектантского мракобесия не могла не найти отклика в душе наиболее безудержных галльских кинематографистов, и пусть в картине Алена Берберяна «Шесть» по роману Оппеля патология еще держит себя в ежовых рукавицах жанра, но вот уже Матьё Кассовиц экранизирует «Багровые реки» Гранже, Оливье Мегатон – «Красную сирену» Дантека, сам доктор истории Гранже готовит Питофу свирепый и набитый под завязку жуткими тайнами текст «Видока», перевозбудившийся Люк Бессон пишет для Оливье Даана шизопараноидальный сценарий второй части «Багровых рек», Крис Наон с болезненным воодушевлением снимает «Империю волков», а Гийом Никлу – «Братство Камня» все по тому же Гранже. Турецкие святилища, монгольские ритуалы, живьем замурованные в стены монахи, килограммы героина, кислород-15, мафия, спецслужбы, клонирование, генетические мутации, мастурбации, расчленения, пытки, мировые заговоры, секретные подземелья, торговля людьми, инцест, амнезия, выколотые глаза, женские внутренности на рельсах, кладбища, кровь, секс, апокалипсис, – все мешается, и вертится, как в калейдоскопе, и валится на зрителя чешуйчатыми струпьями самых темных, потаенных и немыслимых пороков, и варится одна на всех каша из кровавого топора, и только меняются в титрах фамилии писателей и режиссеров…
А впрочем, уже и не меняются. Тот же Матьё Кассовиц, снявший «Багровые реки», экранизирует того же Мориса Дантека, написавшего «Красную сирену», только новый роман называется «Дети Вавилона», а новый фильм – «Вавилон н. э.». Разумеется, и фильм и роман сделаны по тому же принципу – «все смешалось в доме Обломовых». Ползучий апокалипсис, терроризм, вирусная бомба в Узбекистане, клонированные тигры, искусственные люди, непорочное зачатие на основе генной инженерии, орден ноэлитов во главе с верховной жрицей, монахиня, владеющая кун-фу, вдруг посреди всего этого – реклама Gillette, реклама Motorola, аршинными буквами на самолете реклама Coca-Cola (на моей памяти до такой вульгарности опускался только Тимур Бекмамбетов, не считая Ренаты Литвиновой, снявшей 105-минутный рекламный ролик коньяка «Старый город» и назвавшей его «Богиня»), потом снова чудеса генетики, воскресение главного героя в виде ходячего протеза, смерть неглавного героя в виде сидячего протеза, непорочное разрешение от бремени, новая форма отцовства – без секса и женщин, да и какие уж там женщины, когда в финале полтела сделано из металлического сплава… На фоне горящих мусорных баков и взлетающих на воздух вокзалов звучит калифорнийский хип-хоп от Achozen, тут же Sepultura, тут же Мендельсон, из глубин Берингова пролива всплывает усталая подлодка с советской звездой, и Вин Дизель, чья плутовская и жизнерадостная беличья мордашка безуспешно пытается при помощи мускулов и татуировок взять тональность хмурого, свирепого циника, летит в зарешеченной машине с привилегированными номерами «ААА» 73-го региона, прицепленной к вертолету, на фоне желто-черного заката и под боевую советскую песню. И летит он, катит на поезде, мчит на снегоходе наперегонки с истребителями-беспилотниками, плывет на подлодке и т. п. из Новой Сербии через Троицк, Владивосток, Аляску и Канаду в 32-миллионный Нью-Йорк, где наконец должен узнать, почему его беременная подопечная по имени Аврора заговорила в 2 года сразу на 19 языках. А прежде чем обретет вышеупомянутое знание – расскажет зрителю, что пуще всего на свете нужно «беречь две вещи: свои яйца и свое слово». Вероятно, именно поэтому он вежливо просит владеющую кун-фу монахиню «не крутить ему яйца», обещая в противном случае бросить ее «там, где придется задницей торговать, чтобы вернуться». Ну а пока главный герой рекламирует таким образом собственные репродуктивные органы, продюсеры – кока-колу с «Моторолой», а режиссер – визуальный киберпанк в стиле «Бегущего по лезвию», Шарлотта Рэмплинг в роли верховной жрицы ордена ноэлитов, помешанной на понятиях «бренд» и «курс акций», популяризирует идеи Великого инквизитора. Три кита, на которых, по мысли Инквизитора, должны быть основаны религия и общество, – «тайна, чудо и авторитет» – в устах героини Рэмплинг превращаются в «послушание, очищение и надежду на чудо», что, в общем-то, практически то же самое. Правда, излагается данная теория в терминах стратегических инвестиций и товарно-фондовых спекуляций, но это совершенно не удивительно, учитывая обстоятельства места и времени, а также то, что соавтор сценария Эрик Беснар параллельно ставил фильм Ca$h. Человечество, как известно, достигло уже такого уровня развития, на котором религия и экономика сливаются в одно неразличимое целое, где непорочное зачатие, вызванное введением искусственного разума в мозг младенца, – достойный инструмент создания новых политических институций и макроэкономической стабилизации. Даже если при этом необходимо взорвать русско-казахский вещевой рынок, забить безумного амбала в стеклянной клетке, выпотрошить сербского кролика и канадского зайца, расстрелять несколько десятков нью-йоркских байкеров, пережить клиническую смерть, впасть в пятидневную кому, родить двух мутантов и слегка подкрутить репродуктивные органы такому милому и обаятельному существу, как Вин Дизель.
Vlad Dracula
