«Мадагаскар»: Рецензия Киноафиши
Презентация нового анимационного фильма «Мадагаскар» в «Заневском Каскаде» еще раз доказала, что всякий порядочный хищник, оставленный без умиротворяющей закуски, рано или поздно возжелает сочной румяной плоти своих травоядных ближних и что царственное место достоин занять только тот, кто не делает сентиментальных различий между филейными частями неприятеля и филейными частями друга.
Вообще говоря, проект, который в итоге длительных блужданий выплыл к Мадагаскару, изначально мыслился как фильм о четырех сильно германизированных пингвинах, долженствовавший служить иллюстрацией к песенке The Beatles «A Hard Day’s Night», но покупка прав на использование вышеназванной композиции грозила вылиться в такие расходы, которые не смогли бы окупить все пингвины Антарктиды вместе взятые, и авторы почли за благо распрощаться с первоначальным замыслом и перейти к более тропической тематике. С этой целью привлеченные к сотрудничеству в постпингвинический период теледраматург Марк Бёртон и автор романа «Пять человек ждут тебя в аду» Билли Фролик написали сценарий про четырех зверей из Центрального зоопарка Нью-Йорка, которых усилиями поборников свободы животных нелегкая занесла на Мадагаскар, где вместо аплодирующих и готовящих пищу человеческих особей сыскались лишь несколько ветхих скелетов да целое поголовье безумных лемуров, распевающих в героическом экстазе «I like to move it, move it». Льва Алекса, сангвинического предводителя квартета, озвучил Бен Стиллер (в русском варианте – Константин Хабенский); холерическую зебру Марти, не могущего решить, белый он или черный, – Крис Рок (значит, все-таки черный!) (Оскар Кучера); меланхолически-ипохондрического еврейского жирафа Мелмана, помешанного, как Вуди Аллен, на своих соматических недомоганиях и нервических комплексах, – Дэвид Швиммер (Александр Цекало); а флегматичную бегемотиху Глорию – Джада Пинкетт Смит (ведущая МузТВ Маша Малиновская).
Основная интрига разворачивается вокруг отношений короля зоошоу льва Алекса, акцентированного на своей бытийной значимости (например, все подарки, которыми он оделяет Марти, содержат изображение Алексовой морды и/или Алексова тела), и стейков. Сперва, пока дело происходит в зоопарке, стейки, ровно нарезанные и регулярно подаваемые, служат фоном, который обеспечивает дружбу главного героя с травоядными приятелями и несъедение им почтенной публики. Однако по прибытии на Мадагаскар, к коему приложили свои крыла всплывшие из первородных сценарных пучин пингвины, Алекс начинает претерпевать хроническую необеспеченность стейками, вследствие чего его зубы сами собою тянутся к аппетитной полосатой заднице отуманенного светлыми дружескими идеалами Марти. Под конец уже поголовно все существа кажутся королю льву бифштексами, эскалопами и антрекотами, так что перед зрителем возникает соблазнительная перспектива анимационной вариации на тему «Ганнибала» или «Молчания ягнят», но в итоге все разрешается переводом царя зверей на рыбную диету в японском вкусе и всеобщей радостью в духе песенки «Чунга-чанга», только без того очевидного суицидального аромата, которым данная песенка, вне всякого сомнения, пропитана.
В визуальном плане «Мадагаскар», срежиссированный постановщиком «Муравья Антца» Эриком Дарнеллом и дебютантом Томом МакГратом, представляет собой возвращение к классической рисованной мультипликации середины прошлого века, где эффект строился не на деталях мимики и жестикуляции, а на самих позах и пропорциях тела. К сожалению, будучи прекрасно исполненным с живописно-технической точки зрения, «Мадагаскар» сильно проигрывает многим классическим произведениям в том же стиле по режиссуре и содержанию. Обилие шуток для взрослых не спасает ситуации, потому что эти шутки в большинстве случаев довольно-таки беззубы, а там, где наличествует некоторая острота (как, например, в кадре выхода «афродиты»-бегемотихи из морской пены, где на самых причинных и символичных местах дамской туши разместились соответствующе оформленные морские существа), юмор стремительно приближается к скабрезному. Конечно, авторы «Мадагаскара» не дошли до тотальной сексуальной озабоченности обоих «Шреков», однако в силу этого и упругой рискованности сюжета, так привлекающей публику в дилогии про болотного монстра, не получилось. В любом случае, ни «Шрек», ни «Подводная братва», ни «Мадагаскар», позиционирующиеся как птенцы одного гнезда, не идут ни в какое сравнение с такими классическими хитами, как, например, «Робин Гуд» Вольфганга Райтермана (1973), где каждый жест и каждое слово были отточены, а шутки не страдали ни искусственностью, ни пошлостью.
Vlad Dracula